За эти годы поход в магазин для обычных русских людей перевоплотился в лотерею: сколько пальмового масла успели затолкать российские производители в свои псевдопармезан, фальшивое чоризо и липовое салями…
Как понятно, в ответ на введение в 2014 году западными странами санкций в отношении Рф, 6 августа такого же года Путин подписал указ о применении отдельных особых экономических мер для обеспечения государственной сохранности. Этот указ касался в том числе и товаров питания, ввоз которых из «недружественных государств» был запрещен. В перечень попали говядина, свинина, фрукты, птица, сыры и молочная продукция, орешки и остальные продукты, странами происхождения которых являются Соединенные Штаты Америки, страны Евро союза, Канада, Австралия и Царство Норвегия.
Шестую годовщину введения русских антисанкций по-своему отмечает пользующийся популярностью новосибирский писатель Сергей Беседин:
«Никто не встал, не возмутился, не вышел протестовать, даже в тех пограничных регионах, где привезенных из других стран товаров была хорошая половина и люди уже более-менее привыкли к прекрасной жизни. Чудилось бы, люди должны быть в особенности чувствительны к тому, что у их отбирают нормальную пищу — ведь не прошло и четверти века со времён талонов и очередей. А нет, проглотили.
Пропала теплая норвежская семга, а на ее пространство пришла “осетрина 2-ой свежести” — расползающиеся кусочки непонятной рыбы в вакуумной упаковке, с трупными пятнами и отталкивающим запахом.
Пропало масло “Президент”, а возникли бруски таинственного спреда “Кремлевское”, куда добавь мало глицерина — и получится туалетное мыло.
Как ветром сдуло глянцевые польские яблоки с аппетитными полосатыми боками, зато в магазин привезли кособокие ранетки-переростки из Курска по три бакса за кило.
Как по мановению магической палочки, испарилось с полок все обилие сыров: от норвежского кофейного брюноста до британского чеддера. Улетучился безлактозный творог. Скрылись с горизонта латышские и эстонские шпроты.
В общем, воплотилась в жизнь фантазия Владимира Сорокина о том, что русскому человеку всякого продукта довольно по два артикула — по другому он утомится выбирать.
В ужасных количествах, чтоб заполнить пустую нишу, российские умельцы начали клепать псевдопармезан, фальшивое чоризо и липовое салями. Снабжая все это кокетливыми метками “по древнему итальянскому рецепту”, “баварские традиции”, “реальный вкус Франции”. Стоит гласить, что это так же походило на оригинал, как Андрей Губин на Робертино Лоретти.
Поход в магазин перевоплотился в лотерею. Сколько пальмового масла затолкают на этот раз в твою покупку? Что ты заработаешь опосля ужина — гастрит, панкреатит либо язву? Можно ли это съесть либо нужно будет прямиком выслать в мусорное ведро?
Для тех, кого пармезан из Волоколамска не устраивал, возобновилась древняя хорошая традиция “колбасных электричек”, лишь уже не из Владимира в Москву, а из Петербурга в Иматру и Калининграда в Гданьск. Финны удивлённо смотрели, как российские трясущимися руками нагребают в корзины дешевый сыр OLTERMANN и творог VALIO, при всем этом стараясь не превосходить таможенную норму в 5 кг. Если это не национальное унижение, то что тогда унижение?
А вот что. Когда по всем ТВ (Телевидение (греч. — далеко и лат. video — вижу; от новолатинского televisio — дальновидение) — комплекс устройств для передачи движущегося изображения и звука на расстояние)-каналам отрадно доносят о ликвидировании испанских персиков и голландских груш. Когда устраивают аутодафе для хамона. Когда в стране, где сызвека висели сиротские плакаты “Хлеба к обеду в меру бери”, в течение часа утюжат трактором трёх венгерских гусей, сначала торжественно, как царский глашатай, зачитав вслух приговор. Меж тем гуси, даром что мороженые, сопротивляются как живы и раз за разом выскакивают из-под гусениц, как будто это не гусятина, а каучук.
В русское время нам внушали, что на такое варварство, как ликвидирование товаров, способны лишь на Западе. Мол, они загнивают — что все-таки с их взять. В подтверждение пропагандисты, будто бы флагом, размахивали данной цитатой из “Гроздьев гнева” Джона Стейнбека.
“То, над чем трудились корешки виноградовых лоз и деревьев, нужно уничтожать, чтоб цены не падали, – и это грустнее и горше всего. Апельсины целыми вагонами ссыпают на землю. Люди движутся за несколько миль, чтоб подобрать выброшенные фрукты, но это совсем неприемлимо! Кто же будет платить за апельсины по 20 центов дюжина, если можно съездить за город и получить их даром? И апельсиновые горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, терпеть не могут самих себя за такое грех, терпеть не могут людей, которые приезжают подбирать фрукты. Миллионы голодных нуждаются во фруктах, а золотистые горы поливают керосином. И над государством встает запах тления. Жгите кофе в пароходных топках. Жгите кукурузу заместо дров – она пылает горячо. Сбрасывайте картофель в реки и ставьте охрану вдоль берега, не то голодные все выловят. Режьте свиней и зарывайте туши в землю, и пусть земля пропитается гнилостью. Это грех, которому нет имени. Это горе, которое не измерить никакими слезами. Это поражение, которое повергает в останки все наши успехи. Злачная земля, прямые ряды деревьев, прочные стволы и сочные фрукты. А детки, умирающие от пеллагры, должны умереть, поэтому что апельсины не приносят прибыли. И следователи должны выдавать справки: погибель в итоге недоедания, поэтому что еда обязана сгнивать, поэтому что ее гноят преднамеренно”.
Прошла четверть века, и эти же пропагандисты на голубом глазу стали разъяснять нам, что санкционку можно лишь спалить, но никак не дать старикам либо детдомовцам: ведь она нашпигована сальмонеллой, либо личинками мухи-дрозофилы, либо ещё некий мерзостью.
Сами пропагандисты в это время с удовольствием уписывали буррату и маскарпоне, сидя у себя в коттедже на озере Комо.
Если когда-то все таки возникнет Красивая Наша родина Грядущего, то нужно начать с того, что отменить это сумасшедшее эмбарго. Недозволено унижать людей, а вдвойне недозволено это созодать, заглядывая им в рот…»
Посреди огромного количества откликов, поддерживающих пафос создателя, были и критичные. Так, Дмитрий Проскудин-Перов направил внимание еще по его воззрению небезопасные меры, принятые русским управлением, нежели продуктовое эмбарго:
«Настоящий удар от введения эмбарго был лишь по тем, кто посиживал вследствие непереносимости на безлактозной молочке. Да, им не было оставлено никакого выбора. Например моему другу пришлось брать жильё в ЕС и отправлять туда ребёнка аллергика, да (хотя, не самый наилучший пример). Но пармалат подсуетился и сейчас безлактозу производит в РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина). Решили делему.
Все другое львиная часть населения не лицезрела и, как досадно бы это не звучало, даже если эмбарго снимут, навряд ли увидит. Почти все весьма обожают вспоминать пармезан. Извините, но до введения эмбарго он был лишь в премиальных сетях, как и рокфор. Ещё обожают вспоминать про семгу. Но, вроде бы, норвеги садок создают в главном на экспорт, а сами, что умопомрачительно, приобретают семгу одичавшую — шведскую. И это вроде бы мои устрицы. Не в смысле, которых тоже лишили львиную долю россиян, а в смысле известного монолога Миши Михайловича Жванецкого. С пальмой тоже вопросец решили, сейчас нет необходимости читать этикетки, довольно считать средства в кошельке, т.к. БДМЖ продукты сейчас магазины должны маркировать и продавать раздельно от пальмовых.
По факту удар по импорта вроде бы есть, но вроде бы его и нет. Что, видимо, и прописывалось в ТЗ. Лучше покрутить тему с медикаментами, там вправду удар по своим был, да…»
Вообщем, создатель не полностью согласился с сиим возражением:
«Вы, видимо, живёте в мире бабочек и розовых пони. Приезжайте в Новосибирск и поглядите, какое убожество тут продаётся под видом яблок, груш и рыбы…»
Источник: